Феодал [СИ] - Александр Логинов

Место сбора войск всегда за городом. Москва хоть и большая, но не рисковали государи Московские понапрасну. Ни к чему такое количество оружных воинов собирать в Москве. В поле – самое милое дело. Табор раскинулся на несколько верст. Андрей с трудом отыскал своих в этом муравейнике. Обоз его боярской дружины состоял из трех с половиной десятков возов овса и сена с запасом на три седмицы. И дюжина возов со съестными припасами и шатрами. Первым делом Андрей обратил внимание на четыре двадцативедерные бочки с медом и семь десятиведерных с пивом, еще в одних санях лежали бочки с вином. Старший приказчик купца– шустрило, каких свет не видывал. В ожидании прибылей даже расхрабрился, сам поехал вместе с князем. Андрей запрещать не стал. Не они так другие наживутся на скупке трофеев. Какой смысл протестовать против системы, будучи ее составной частью?

Союзное войско двигалось скорым маршем, налегке. Доспехи сложены в сани, опасаться пока некого. Впереди шли дозоры, если появится враг, упредят. Воины успеют собраться и вздеть брони. Когда вступили на земли Ярославского княжества, появились первые следы присутствия войска Косого. Многочисленные деревни разграблены, народ уведен в полон. Если бы не собственные запасы фуража, то кони бы остались голодными.

Боярин Маслов был не в духе. То ли вспомнилась ему последняя битва, где боярин потерял почти всех своих холопов и свой доспех, спасаясь бегством, а может, просто был не в настроении. Обычно веселый и жизнерадостный, Костя ехал сам не свой. Оно понятно, когда ворога бьешь, то и умирать за Русь матушку не страшно, а когда идешь на своих же росичей, то настроения совсем нет.

Андрей к боярину с расспросами не лез. Трезвый – и ладно. Остановившись на ночь, ратники принялись разбивать походный лагерь. Большинство воинов спали, завернувшись в медвежьи шкуры, лишь князья и большие бояре почивали в шатрах. Андрей вместе с другом бродил по табору от одного костра к другому. Костя по просьбе Андрея знакомил друга с московскими боярами.

– Вон у того костра татарина видишь? – Костя махнул рукой в сторону большого костра, вокруг которого сидели самые настоящие татары. – В шубе который, это боярин московского князя Даниил Баран, татарский мурза он. Выехал пять лет назад к князю Василию из Крыма со всем своим двором. А вон тот пацан, – Андрей кивнул головой в сторону парня лет четырнадцати, сидевшего по правую руку от мурзы-боярина,– его сын Семен Данилович.

– А кто это напротив них сидит, вон тот в овчинной шубе? – спросил Андрей.

– А, этот. Это сын боярский Мишка Растопча, татарин крымский, года три назад выехал на Москву. Он небогатый, привел с собой всего десяток татар, потому пришлось его записывать в дети боярские, – друзья прошли мимо компании татар и подошли к следующему костру. – Вон посмотри на того, который из шатра вышел. Это татарский князь Обрягим Темерязев, сын ордынского князя Темир-Гази. Он раньше был воеводой у эмира Эдигея и много лет назад воевал наши княжества. Потом, правда, решил отъехать от эмира на Москву. Смотри, к нему подошел богатырь, это сын его, Иван Александрович Темирязев.

– Холодно, – Андрей поежился от холода, табор разбили у реки, ветер пронизывал насквозь, даже в шубе было зябко. – Может, погреемся у костра?

–Пошли, – Костя уверенно направился к костру, рядом с которым расположилось две дюжины воинов по обличию русских и татар. Костя приветствовал хозяина, как старого приятеля.

– Знакомьтесь. Мурза Кутлубаг, Георгий в крещении, боярин Московского князя и его старший сын Михаил Юрьевич, по прозвании Болт. Князь Андрей, боярин Резанского князя, – Костя представил бояр.

– Присаживайтесь, погрейтесь. Сейчас мясо готово будет, – пригласил Андрея старый мурза.

– Благодарствую, – поблагодарил боярина Андрей, усаживаясь на подушку, принесенную дворовым человеком.

– Как дела твои, Константин Федорович? – поинтересовался Михаил Юрьевич. – Вижу, что новую дружину себе набрал?

– Божьей милостью все хорошо, – ответил Костя, протягивая руки поближе к огню. – А у тебя все нормально?

– После той битвы не оправились еще. Было у нас шесть десятков воинов, осталось только дюжина, и ту снарядили с трудом, – ответил Михаил Юрьевич, качая седою головой.

– Ну, дай бог, все поправить сможешь. Если князья не замирятся, новые доспехи возьмешь. Ладно, обогрелись мы, пора и честь знать. Пойдем мы, – Костя поднялся, подавая знак Андрею следовать за ним.

Костя уверенно шагал по московскому лагерю, вкратце рассказывая, кто есть кто из московских бояр. Большинство из их числа – выходцы из Орды из знатных родов. Друзья прошли мимо шатров Антона Гавриловича Загряжского, сына свойственника царя Ордынского Ицхара, выехавшего на Русь. Боярин Антон Гаврилович шел на войну вместе со своими сыновьями – Протасием и Давыдом.

Чуть в стороне от шатров боярина Загряжского стояли палатки вполне европейского вида. В них расположился Ананий Фаренцбах, родом швед, бывший посол Витовта к Великому князю Василию Дмитриевичу. Мужика по каким-то причинам задержали в Москве, а через год отправили в Швецию набирать конный войска против Эдигея. Швед блестяще справился с поручением и по возвращении в Москву был обласкан и пожалован боярством. Вместе с отцом в поход шел его сын, белокурый красавец богатырского вида Василий Ананиевич. В свои двадцать два года он слыл признанным мастером в схватках на секирах. Весь двор шведа составляли выходцы из Швеции вперемешку с русскими и татарами.

В нескольких саженях от них поставили свои шатры поляки. Это двор Станислава Яновича Мелецкого, московского боярина королевского рода, лет десять назад выехавшего из Польши вместе со всем своим двором в двести человек. Сын его Василий Михайлович в свои молодые годы зарекомендовал себя как отважный воин.

Помимо выходцев из Литвы и Орды, в войске московского князя присутствовали немцы, греки, итальянцы. Все они сами или их отцы и деды выехали на Русь. Немцев особенно много прибыло к Дмитрию Донскому перед Куликовской битвой. Донской принимал в свое войско лихих вояк со всей Европы. Многие так и остались на Руси. После победы Москва осталась почти без профессиональных воинов. Восполнили потери за счет европейцев и татар, щедро награждая тех, кто не только сам переходил на службу Московскому князю, но особенно тех, кто приводил с собой свои дружины. Многие главари разбойничьих ватажек Европы стали уважаемыми московскими боярами, а их люди дворянами и боярскими детьми.

Днем Андрей познакомился с одним из резанских бояр, Глебом Мефодиевичем Батуриным. На татарина богатырь совсем не походил, видимо, весь в мать пошел – чистокровный русак. Глеб происходил из знатного татарского рода. Его отец татарский мурза Батур выехал из Орды к Олегу Резанскому, принял православие, женился на писаной красавице, двоюродной племяннице Резанского князя, получил боярство и верой и правдой служил Резанским князьям. Несмотря на солидный возраст, старый мурза вместе с сыном отправился в поход. Шатры свои Резанские бояре поставили рядом и вместе ужинали за неспешным разговором.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});